Место, где я была

Место, где я была



На самом деле – всё просто: сейчас есть гугл-мэпс, и, повинуясь движениям моей руки, красная капелька указателя скользит по монитору то влево, то вправо. Один щелчок – и она взрывается фонтаном оттенков зелёного, синего, серого.
Я стою на мосту, обняв каменную «тумбу» его перил; на мне – вельветовые брюки цвета хаки с кучей железных бембелюшек и – последний писк моды! – ядовито-зелёная
велюровая майка, на ощупь напоминающая бабушкино плюшевое покрывало. Сзади нетерпеливо приплясывают четверо человек; они тянут меня то за брюки, то за майку, и ноют:
- Ну, пойдём же!
- Ну, что ты встала!
- Ну, сколько можно!
- Не троньте меня, – мычу я в ответ, прижимаясь губами к камню. – Оставьте меня. Я дома.

Я привезла в Европу 45 кг личного веса (не анорексия, конечно, но смотреть в зеркало было неприятно – если учесть, что у меня сначала худеет лицо, а потом уже – всё остальное), устойчивую привычку к нозепаму и хроническую бессонницу.
Меня жалели. За моей спиной шептались: «Это хорошо, что она едет… Её отпустит…». Но меня не отпускало.

Не отпускало в свежей, умытой грозами Москве, встретившей нас утром Выпускного бала; не отпускало в строгом приграничном Бресте; не отпускало в сверкающей на солнце, как кусок белой слюды, Варшаве, не отпускало в маленькой, уютной Остраве, где люди, заслышав русскую речь, с охотой подходили пообщаться: у них в головах ещё не сместились исторические понятия, и они хорошо помнили, кто хотел взорвать шахтёрский городок, а кто этого не допустил. Не отпускало в большой, шумной, говорливой и душной Братиславе, где в воздухе висели туманные испарения Дуная и льющегося не менее полноводной рекой пива «Золотой фазан»… Нигде мне не было покоя, и нигде мне не было места.

А теперь… По правую руку – роскошные «репрезентативные» здания и гигантские цветущие липы; по левую – сверкает золотом на синем крыша Народного театра; под ногами – серые воды Влтавы и яркая зелень Стржлецкого острова; сзади – нетерпеливо стонущие друзья, трамвайные пути и мосты, мосты… А впереди – невидимый, но сущий Вышеград.
- Не троньте меня, – повторяю я. – Идите себе.

На следующий день мы снова вернулись туда; как опытный лозоходец, я безошибочно выводила наш маленький отряд к реке, потому что чувствовала её присутствие на каком-то подкорковом уровне. Как человек, выросший у моря, к рекам я вообще отношусь с каким-то суеверным восторгом – это же надо, вы подумайте: противоположный берег видно!

Гроза висела в воздухе с утра. Мы бродили битых три часа, пока не вышли на Народную улицу. Присаживаясь на каждую скамейку, задыхаясь и поглядывая на белое небо, мы брели вдоль магазинчиков и кафе, окутанных соблазнительными запахами.
Как только мы ступили на мост, небо лопнуло – вероломно, безо всякого предупреждения. Зонты в руках Томы и Карины фыркнули и растопырили спицы, но спрятаться от воды, обрушившейся на нас с неба, было невозможно. Поняв это, я махнула рукой и неторопливо побрела вдоль трамвайных путей.

- Зайди под зонт! – стонала своим непередаваемым мяукающим меццо-сопрано Карина. – Ты простудишься!
Справедливости ради отмечу, что она, бедняжка, слегла на следующий день с высоченной температурой и кашляла аж до Киева.

Я шла. Причитающая компания под зонтиками следовала за мной, пророча мне воспаление лёгких, менингит, безвременную смерть и раннюю могилу. Я шла, и дождь шёл; мы шли вдвоём по мосту, радуя пассажиров трамваев, которые с восторгом показывали мне в окошко оттопыренные большие пальцы.
- Зайди под зонт! – ныла Карина. – Стыдно, люди смотрят!

Люди смотрят… Я вспомнила, как «люди смотрели» на Старом Арбате, где мы сели «рисоваться» к двум молоденьким художницам. Наверное, наша группа выглядела довольно живописно – рядом образовался небольшой «туристический затор», щёлкали затворы фотокамер. Карина милостиво улыбалась, позируя одновременно своей портретистке и прохожим; над Арбатом плыла «Lady in red», а мне было так всё равно, что даже противно.

Место, где я была. Место, куда я хочу вернуться. Но как можно вернуться туда, откуда не уезжал? Ведь я навсегда осталась там – точнее, мой призрак, мой фантом, который порождается электрическими разрядами, собирается, как мозаика, из капель дождя. Я появляюсь там каждую июльскую грозу, и бреду вдоль трамвайных путей, радуя прохожих и пассажиров трамвая.
Увидите – передавайте привет.
Всё очень просто: Чехия, Прага, мост Легионеров.