Погибай, душа моя...

Одна из двух самых моих любимых Ветхозаветных историй на самом деле не о войне иудеев с филистимлянами, а о войне между мужчинами и женщинами. 

Когда филистимляне продули всё, что могли, Далила ухитрилась пленить командующего вражеской армией без ножа, кастета и пистолета, на, не побоюсь этого слова, голом энтузиазме. И как только она выпустила из рук - нет, не ножницы - бразды управления ситуацией, как бездарная толпа филистимлянских жрецов и воинов снова всё продула. Поэтому, наверное, Далила получается лучше у дам солидных, курпулентных, вроде Архиповой и Бородиной, чем у тонких и звонких типа Каллас или Гаранчи: тут важны харизма и напор, характер более генеральский, чем куртуазный. Архипова и Пьявко вообще недостижимый идеал, потому что некоторые вещи невозможно сыграть, они или есть, или нет. Когда эти двое пели на сцене (что угодно, даже романсы), то казались живой иллюстрацией к сказкам Клайва Баркера: вот-вот сбросят человеческую кожу, предстанут в первозданном облике "Отцов" и съедят друг друга. В Mon coeur s’ouvre à ta voix это просто более заметно, такой классический дуэт кролика и удава. А вообще-то писалось под Виардо, удивляться нечему. 

Фразу "Погибай, душа моя, с филистимлянами" я произношу чаще, чем хотелось бы. Уж лучше бы ножницами щелкала.