Как я не дочитала Акунина

Во всём виновата только я. Точнее, моё хроническое, патологическое упрямство и любовь к журналу "Иностранная литература". А что в результате? А в результате я в очередной раз не дочитала Акунина, зато за несколько часов проглотила произведение одного знаменитого и весьма одиозного "почвенника", классика соцреализма... Вот как занесло. Где имение, а где наводнение - скажете вы, и будете правы. Сейчас постараюсь изложить свои злоключения в хронологическом порядке.

Лет ...дцать назад, в эпоху всеобщего разброда и моей информационной изоляции, долетела до наших краёв не без помощи телевизора весть: объявился на Руси-матушке новый писатель, да не просто писатель, а бриллиант. Звать его Григорий Шалвович Чхартишвили, он заместитель главреда обожаемой моей "Иностранки", тонкий знаток японской литературы и переводчик с японского, творит он под псевдонимом Б. Акунин, и причём - в жанре исторического авантюрного и детективного романа...

Вот когда я расстоналась! Да если бы я страдала вредной привычкой ногтегрызения, то сгрызла бы руки по локоть как минимум. До чего ж мне хотелось почитать Акунина - аж слёзы из глаз. А как? Книжных магазинов - раз-два, и обчёлся, книг на русском мало, и они дорогие. Интернета нет. Так вот и мечтала, и вздыхала, и воображала себе литературные дали, высоты и глуби.

Но - мир не без добрых людей! Добрые люди сжалились надо мной и сняли фильм по первому роману из серии о необыкновенном сыщике Эрасте Петровиче Фандорине - "Азазель". Я уселась перед телевизором за час до начала. Я шикала на домашних за десять минут до первого кадра... Я... Я уснула на середине первой серии.

"Азазель" показывали в два приёма - с перерывом на "Новости". Проснувшись в середине второй части, я с ужасом поняла, что вся интрига сводится к существованию "некоей тайной организации"... О господи, до чего ж... Я мужественно досидела до конца, уверилась в худших предположениях и ушла спать с ощущением, что меня накормили мылом.

Но я ведь упряма - я говорила? Я, конечно же, решила, что экранизация испортила роман. Как говорил Холмс-Ливанов, разгибая кочергу - "Испортили хорррошую вещь!". И стала терпеливо ждать развития событий.

Развитие последовало - вышел "Турецкий гамбит". О нет, я не буду ругаться. Мне там понравились сразу две вещи: песня "Идём на Восток" группы "Ногу свело" и колесо телеги, летящее в камеру.

Я продолжала с тихим ужасом выслушивать доносящиеся всё через то же ТВ сведения о восторгах и наградах, захлёбывающиеся рецензии - и под конец была добита серией передач по НТВ, где Парфёнов в кампании с Григорием Шалвовичем бродил по местам боевой славы. Тут я обратила внимание, что автор как-то странно говорит о своём герое - с восторженной любовью, как о живом человеке, а о себе самом, не скрываясь, как о величайшем романисте всех времён и народов. Но я погрузилась в своё патологическое упрямство по уши и уже не могла остановиться.

Оторвав несколько долларов от семейного бюджета, я отправилась в открывшиеся к тому времени книжные магазины; мне повезло - я обнаружила творения господина Акунина в мягком переплёте, бюджетном, так сказать, издании. Посчитав, что знакомства с любимым мужчиной автора мне хватит по уши, я обратила свои взоры в другую сторону, купив книгу "Пелагия и чёрный монах".

Опять-таки я во всём обвинила себя! Я решила, что гормональные бури, связанные с активной репродуктивной деятельностью, начисто отбили у меня литературный вкус. Я корила себя за отсутствие малейшего интереса и удовольствия, которые должны были сопровождать чтение романа. Я ставила на себе широкий размашистый крест и упивалась собственным интеллектуальным ничтожеством. Но я же упряма - вы не забыли? Я упорно дочитала роман до конца и решила задействовать "тяжёлую артиллерию".

Есть у меня абсолютно безупречный эксперт, лакмусовая бумажка, домашняя энциклопедия. Я пришла к выводу, что подобный разрыв между моим и общественным мнением не может возникнуть на пустом месте, и хитро и ненавязчиво подарила "Пелагию" родителям. Мама осилила только первую главу. Папа мужественно читал, но, когда дело дошло до радиоактивного астероида в недрах священного острова, сказал, что это уже слишком для его здоровья.

Чтобы вы поняли - моя мама - педагог русского языка и литературы, научившая за годы своей деятельности говорить и читать на русском языке такое количество народу, что его хватило бы для заселения целого города, а папа - химик, кандидат, лауреат и так далее. Я отёрла пот со лба и попыталась жить дальше, не соприкасаясь с Б. Акуниным. Но моё упрямство всё ещё бунтовало и тщилось найти хоть что-нибудь, хоть какую-то жалкую толику всеобщего восторга!

Тратить деньги на произведения Акунина мне теперь было жалко и даже слегка совестно перед семейством; поэтому я дождалась выхода "Статского советника". Опять покатилась волна всеобщего восторга и хвалебных отзывов; а я только сидела, боязливо зажав уши и рот - слава Богу, закидывать тапками меня было некому.

Русский терроризм... Ну вот - есть темы, которые в коммерческих целях лучше не трогать. Правду снять невозможно, а ложь, да ещё "в рамках про-экта" - преступно. Я часто думала - особенно перечитывая Алданова или "Бесов" - что это были за люди... И что знают о терроризме те, которых сегодня называют террористами? Оглушённые наркотиками мальчишки, которым навешивают сбрую, начинённую взрывчаткой, и обещают рай на небесах и материальную помощь семейству на земле...

Разве это - террористы? Что тогда говорить о людях, которые, получив философское или филологическое образование в Сорбонне или Гейдельберге, шли в инженерные училища, зубрили химию и механику, чтобы потом, прячась по полутёмным подвалам, монтировать адские машины? Какой ад стоял у них за плечами! Это настоящая бездна. Это были уже не люди - титаны, взбунтовавшие против богов; точнее - против единого Бога, от которого они с негодованием отвернулись. Они убивали себя только для того, чтобы доказать своё презрение к нему, только для того, чтобы убедиться, что его - нет. Нет и не было никогда.

Во что они ценили свои и чужие жизни? Что могло их испугать? Только одно - что они станут "темой" очередного "про-экта" с участием Михалкова и Меньшикова... Или авантюрно-исторического романа... Но ладно. Я увлеклась, и сейчас - не об этом, а о моём упрямстве.

Я по-прежнему не сдавалась. Дав себе значительную передышку, я вчера уселась читать "Нефритовые чётки". Я поклялась, что это будет моей последней попыткой дочитать хоть одно произведение Б. Акунина до конца, не по диагонали, без раздражения и горького ощущения, что держу в руках бессовестно слепленный и скомпилированный из чужих сюжетов плагиат, щедро украшенный "аутентичным" лексиконом.

Конечно - вы только посмеётесь над моими усилиями: я явно выбрала не то произведение - в посвящении Акунин добросовестно перечислил всех авторов, которых препарировал для создания своего очередного шедевра. Прочитав список, я едва не бросила свою затею... но... но... как же быть с упрямством? Его-то куда девать? То-то же. Я двинулась вперёд.

На рассказе Тэйбл-ток 1882 года (а он второй в сборнике) я тихо легла на клавиатуру лбом и громко завыла, представляя себе барышню, которая при помощи кухонного ножа (!!!!) за ночь разделывает труп родной сестры и выбрасывает его по кускам в сад, где её сообщник пакует оные куски в свой багаж. Дала бы я господину Чхартишвили в руки кухонный нож, и предложила бы разделать труп. Кажется, он в жизни курицы не разрезал, иначе бы понял, наколько его сюжет ммммм... нелеп.

Но я ведь... да-да, вы помните. И я пошла дальше. Шла-шла, стучала лбом и стучала, пока вдруг не зацепилась взглядом за "Перед концом света". Эту повесть я прочла внимательно, всё напрягая память, что твой Томплисон ("Про это - я читал, - он сказал, - это - слыхал стороной, про это думал, что думал другой о русской персоне одной")... и - уже, к несчастью, мысленно, обратилась к своей домашней энциклопедии... Где-то это было... Но где? Разумеется, после традиционной присказки "книга была интереснее"...

И я ринулась в глубины соцреализма, растолкав непослушную память. Ну конечно же - "Тени исчезают в полдень", классический сериал 70-х... Сериал-то я смотрела, а вот романом Иванова побрезговала. И зря, как оказалось! Он и верно интереснее фильма - это настоящий боевик-детектив с рваным сюжетом, с потоянными перемещениями из настоящего в прошлое и обратно... Именно там Серафима Клычкова, чтобы прикрыть отступление своей банды, устроила ритуальное убийство целой деревни староверов... И не без смысла, цели и толка, в приступе необъяснимого религиозного фанатизма, как героиня Акунина, а вполне осмысленно, умно и дальновидно.

Прочитав роман, поняла - у постановщиков фильма вместо крутого политизированного боевика получилась политизированная мелодрама. А каков образ Серафимы... Вот - снимаю шляпу. Исхожу завистью. Недооценила. Пренебрегла. Прочитав про самосожжение староверов, с неохотой вернулась к господину Акунину...

Да лучше б не возвращалась. Когда я принялась читать о совместных приключениях Холмса с Фандориным, то вспомнила поручика Лукаса, который от злости откусил мундштук трубки, слушая околесицу, которую несло его начальство. Если бы я курила трубку - со мной бы случилось то же самое. Сказать? Я живенько кликнула мышкой и вернулась к презираемому "почвеннику". Дочитала, поразилась, что всё кончилось "не как в кино", и дальше читать Акунина не стала.

Люди! Читайте хорошие книги. Читайте Ивана нашего Сергеевича Тургенева. Вспомните о нём, пожалуйста. И Фёдора нашего Михалыча Достоевского тоже! Читайте Гомера, читайте Конан-Дойля, читайте Диккенса, читайте Эдгара По - не наших, но всё равно что наших.

Не надо портить себе представление о времени, о котором уже никто ничего нового не напишет, потому что оно прошло (ну разве что гений какой объявится). Коммерчески удачный "про-экт" - это не литература. Это суррогат. Это маргарин, который почему-то выдают за масло. Даже если этот "про-экт" раскручивают с привлечением международной общественности, даже если над ним кудахчут и причитают светские львы и львицы (ведь они, как известно, рычать не умеют).

Впрочем - у меня появилась маленькая надежда. Господин Чхартишвили занялся политикой. Может, он перестанет терроризировать классиков? Может, напишет что-нибудь на злобу дня? Не берите с меня пример. Не будьте упрямы. И будет нам небо в алмазах, ныне, присно, и вовеки веков.